The Guardian: Европе нужна новая культурная революция в духе 1989 года
В 1989 году Михаил Горбачев посетил ГДР и пригрозил местным лидерам, что если они не изменятся, история их повалит. Театры и церкви стали платформами для реальной демократии. Рок-группы играли гимны изменениям и прекратили бояться государственной цензуры. Полмиллиона людей вышли на Александерплац в Берлине, чтобы продемонстрировать чрезвычайную смелость и оптимизм.
«Я был полон надежды и тревоги. А потом Берлинская стена упала. Это был определяющий момент в моей жизни. Я знал тогда, что ничего невозможного нет, что надежда победила. Европа может объединиться в мире. В следующие три десятилетия я стал настоящим европейским гражданином из британско-немецкой семьей, которая живет в шести разных странах Европы. Все было замечательно», - пишет на страницах The Guardian директор Европейского фонда культуры Андре Вилкенс, который в 1989 году был студентом в ГДР.
Он пишет, что ближе к 2019 году ощущение надежды и тревоги вернулось. Новый тип поляризации поставил под угрозу достижения европейского сотрудничества. Неприемлемый уровень неравенства уничтожает полотно европейских обществ. Недостаток понимания и доверия вбивает клин между гражданами и теми, кого считают элитами.
Вскоре после восторга революции 1989 года появилось высокомерное ощущение конца истории. Что еще было нужно кроме замечательного двигателя из капитализма и демократии? Падение империи СССР произошло во времена подъема неолиберального капитализма, дав толчок агрессивной приватизации и сокращению государственной регуляции. Эти неолиберальные «пилюли» были прописаны бывшим коммунистическим странам в форме экономической шоковой терапии, которая принесла неоднозначные результаты, но всегда сопровождалась прыжками неравенства в обществе.
«Думаю, для большинства восточных немцев включительно со мной копирование западного образа жизни казалось довольно хорошим делом некоторое время. Но революция в духе «скопируй и вставь» - это не настоящая революция», - пишет автор.
Финансовый крах 2008 года стал «нулевым уровнем» для послевоенного капитализма. Его нужно было рассматривать как предостережение, что такой системе нужен больший ремонт. И вместо того, чтобы имитировать избыточное потребление и систему управления Западной Европы, объединенный континент снова должен был перескочить в новую эру более стабильной экономики и возрождения демократии на самом низком уровне. С исторической точки зрения это была упущенная возможность построить вместе лучшую Европу.
Художники и деятели культуры играли центральную роль в 1989 году. Они демонстрировали неповиновение, они бросали вызов, предлагали надежду и силу, они заряжали людей, которые восставали против статус-кво.
«Я имею в виду актера Восточной Германии Ульриха Мюэ, который использовал сцену, чтобы призвать к мирной революции, а позднее сыграл офицера Штази в оскароносном фильме «Жизнь других». Я имею в виду лидера группы Pankow Андре Херцберга, каждый концерт и песня которого была призывом к восстанию и свободе. Я имею в виду Вацлава Гавела, который прошел путь от драматурга диссидента до президента Чехословакии. Революция 1989 года была культурной не меньше, чем политической», - говорится в статье.
Что же случилось с художниками за последние 30 лет? Они держат давление или утонули в уступчивости? Или все европейцы погрязли в этой уступчивости?
«Я убежден, что художники и культурные деятели могут и должны снова стать двигателем изменений. Они могут представить лучшую Европу, которая не ограничивается разговорами об уровне экономического роста. Они могут спасти континент от ностальгии по национализму 20-го века. Потому что наибольшие вызовы наших времен, такие как уничтожение климата, имеют глобальный характер», - пишет автор.
